Слышишь, парень, слезай-ка с неба,
Подыши ты с народом рядом,
Заработай кусочек хлеба.
Хватит жить тебе верхоглядом.

Сел на тучку и свесил ножки,
Ждёшь с притворной зевотой клёва,
Потираешь свои ладошки
В ожидании жертвы новой.

Лучший корм – человечьи души.
Как же хочется больше. Больше!
Пусть друг друга стреляют, душат
В Мозамбике, России, Польше.

Ведь не важно, какая вера,
Эту сложность слепили люди.
Потешают они изувера
Глупой мыслью, что бог рассудит.

Люди верят, а он хохочет,
Злой, коварный. Душой – калека..
Рад он, если разрывом в клочья,
Разметает вновь человека.

И проныры его повсюду,
Утонули в обмане храмы.
Не того мы клеймим иудой…
Впрочем, это – всего лишь драма

Неизвестного режиссёра.
Но какая! Во тьме столетий
Лицедействует в рясах свора,
Завлекая людишек в сети.

Где ты, бог, если плачет мальчик?
Потерял на войне он руки.
Выбираешь, кого пожальче,
А другим посылаешь муки?

Неужели ты любишь стоны,
Прибирая невинных души?
Но зачем тогда эти звоны
Колоколен терзают уши?

Любишь, дядя, ты кровь и войны,
Сердце вывернув наизнанку.
Так быков волокут на бойню,
Показав им зерна приманку.


И ползёт ведь народ с мольбою:
Помоги, выручай, помилуй.
Ты сулишь им добро любое,
Только в этом твоя вся сила.

Так и дальше всё это будет:
Нужен в жизни какой-то лучик.
Верят в ложь почему-то люди
На потеху парнишке с тучки.