Неказистые,
серые,
стылые
степи,
Переливы полынные волчьих отрепьев,
Для кого-то - уныло-постылые цепи-
Бесконечные, вечные, млечные степи!
Шаг
земной
нарочито
деля,
Для чего так чарующе длятся поля?
Переходят в растянутые пространства,
Где застывшее время меняет убранство.
Вся распахнутая в апрелях,
Пораспиханная по артелям,
Возлелеянная в пашнях,
В посевных рукопашных…
И в горсти ты мила, и в соленом кристаллике пота
И сродни безупречность твоя материнской любви и дочерней заботе!
Раскинулась Русь
Раскинулась Русь, разлеглась, отвлеклась…
Ругает отрепье притворную власть
И тянет-потянет привычную лямку-
Слепые волчата голодную самку.
Испуганный взор генетически вложен,
Как Богом начертанный путь неотложен.
Мытьем или катаньем, а ведь пройдем!
А радость? А счастье? Когда обретем?
Насмешка природы - стонать на раздолье!
А воля? У каждого в разуме воля!
Могу быть свободной, как Пьер у французов,
Попробуйте в плен взять бессмертную душу!
Попробуйте выжить как мы выживаем:
Прогресс впереди – мы копейки считаем!
И рады чистейшей воде из колодца,
Согреты теплом восходящего солнца,
Стареющим мамам от мира- щитом,
При том человечность и честность при том.
Козлов! все равно я там буду, Козлов!
Я волком лесным по тебе содрогаюсь.
На запах иду из соседних лесов,
На голод всей шкурой своей отзываюсь.
Козлов!, отыщите меня в том дворе,
В той самой, в той страшной его сердцевине,
Я там задыхаться осталась в седом декабре,
Поэтому места мне нет не далекой чужбине.
Козлов! Распахнется мучительно дверь,
я прежним волчонком войду, замирая,
Козлов! Город роста и город потерь!
Там нежную юность свою по глотку собираю.
Козлов! Ни лихую беду,
Не гибель мою там никто не заметит,
Но, все ж, мой булыжный, к тебе я приду,
Мой старый и славный, бездушнейший город на свете!
1994